На обратном пути, хочешь, не хочешь, а пришлось смотреть под ноги. Едва я опустила очи долу, как сердце зашлось от ужаса: прямо подо мной торчали зеленые пики – верхушки высоченных сосен и елей. Скатившись взглядом по их стволам и прикинув мысленно расстояние до земли, я впала в ступор и прекратила спуск. Застыв где-то посередине вышки Северо-Западного пароходства, я накрепко сплела с металлическими перекладинами и верхние, и нижние конечности и попыталась вернуть хоть толику утерянного самообладания. Так, дышим ровно, смотрим только перед собой…
 Передо мной простирался край голубых озер – наша Карелия. Вернее, его часть. А точнее, свинцовый в этот ветреный день ладожский залив, перехваченный темно-зелеными поясами из островов. Вода, острова, вода, острова. Повисев неподвижно, я осторожно повертела головой по сторонам. Слева панорама была точь в точь такой же, а справа вид поменялся  – там ютилась крохотная деревенька. Вся беда в том, что она уползала к подножию вышки, а значит, чтобы разглядеть ее как следует, нужно было снова посмотреть вниз. Ужас! И кто меня за ноги дернул, полезть на эту вышку?! Снимок деревеньки, видите ли, захотелось сделать эффектный! А появится ли он хоть когда-нибудь хоть на каких-нибудь страницах, или редакции газет и журналов забракуют мои сомнительные таланты доморощенного фотографа, это еще бабушка надвое сказала. Инициатива, как водится, наказуема, вот и вишу я теперь между небом и землей, а кто-то не менее любопытный уже щелкает далеко внизу камерой, увековечивая безумного корреспондента. Так, все, пора на землю. Оторвать намертво вцепившиеся в лестницу пальцы и по шажочку, по шажочку…Главное, камеру не грохнуть оземь, не расплачусь ведь за казенную аппаратуру!

Ветер усилился, под его порывами вышка устрашающе зашевелилась. Мамочки, помогите! Наверх-то я забралась довольно лихо, почти без остановок сорок метров в высоту, замедляясь лишь для того, чтобы протиснуться в железные треугольники, которые приварены на некотором расстоянии друг от друга и выполняют функцию единственной страховки. Запыхалась с непривычки – не третий этаж, все-таки, да мелькнула быстрая мысль о диете: показалась я себе тяжеловатой. А вот спуск давался тяжело, смотреть вниз было необходимо, чтобы нога не промахнулась мимо перекладины. Обезумевшее сердце гулко бабахало, нервная система посылала сигналы из последних сил. Наконец, спустившись, я попробовала утвердиться на трясущихся ногах.
- Ну, Санька, ты, даешь! Ну, ты, герой! Героиня!– весело загалдели мои попутчики и стали демонстрировать исторические кадры с едва различимой голубой точкой (моя толстовка) на нескончаемом теле железного монстра. Тут мне сделалось совсем худо, и я поспешила усесться в машину, твердо решив, что не выйду из нее до самого возвращения в город. Надоело быть героем, хочу превратиться обратно в женщину!

Вечером, ввалившись в квартиру, я мечтала только об одном - быстренько что-нибудь перекусить и уронить в постель свое исстрадавшееся тело. Плечи так болели, что я готова была отказаться даже от полуночного чтения – книжку-то на весу держать надо. Однако, сбыться мечтам не удалось – на день раньше запланированного вернулся из командировки муж. И поэт Ому диван был  уже занят – возлегая на нем, муж преданно ожидал моего возвращения. Ладно, посижу пять минуточек в кресле…
Поскольку я припозднилась, в воздухе витал ощутимый заряд раздражения и недовольства.
- Поесть в этом доме вообще ничего не бывает? – вопросил супруг, совершив царственный поворот головы от телевизора ко мне.
- Ну, в холодильнике что-то найдется, кто же знал, что ты вернешься раньше меня, - пробормотала я, понимая уже, что отдохнуть и не стоять у плиты после испытания  вышкой, не удастся. Главное, чтобы обошлось все тихо, сейчас быстренько сварганю ужин и улизну в постельку. Но не тут-то было, муж жаждал общения. И не дружеского, как логично было бы ожидать после разлуки, а поучительно-наставительного.
Обычно я, вздохнув, не выдерживаю и двух минут такой напряженной обстановки и волокусь на кухню. А «смертельно усталый» супруг, из последних сил топает следом и, усевшись за моей спиной, держит под контролем хозяйственные манипуляции. Конечно, как и всякую другую женщину, меня это очень раздражает. Но ссориться – это лишаться последних сил, которых и так почти не остается к вечеру. Поэтому чаще всего я помалкиваю, внутренне закипая от слов знакомой песни «была бы ты нормальная баба…». И дальше в таком же духе. Бывает и так, что муж отказывается от ужина, так я не добавила, к примеру, в блюдо в блюдо жареный лук, который я, во-первых, ненавижу, а во-вторых, мой организм с наследственными генами бывших блокадников, категорически отказывается  принимать.
Нет, я не одеваю в таких случаях ему кастрюлю на голову, как неоднократно советовали мне подруги, знающие о прелестном характере моего спутника жизни. И не грохочу об стол сковородкой с копной дымящегося лука, чтобы муж наелся им раз и навсегда. И даже не говорю «бессовестный, как тебе не стыдно».
Предвидя повторение всего вечернего сценария, я, перед тем, как восстать из уютного кресла, задержала дыхание и вдруг…превратилась в кошку.

- Мусенька, киска, иди ко мне! – обрадовался муж, обожавший кошек, и протянул ко мне руку, чтобы почесать за ушком.
- Мурр, - отозвалась я, но не спешила принять приглашение, а, выгнув спину, с наслаждением потянулась, уселась поудобнее и решила умыться. Всю накопившуюся за трудный день усталость, как рукой сняло! Позвоночник, приняв другое положение, расслабился. Ноги, вернее, лапы, перестали подрагивать, забыв о муках верхолаза. А залежи обид улетучились из отделов стремительно преобразовавшегося мозга, вместо этого накатила безмятежность…
- Муся, зайка моя, ну? – заслышав противное «зайка», которое я всю жизнь ненавидела, а муж упорно не принимал этого к сведенью, я презрительно фыркнула и немедленно удалилась в противоположный угол, посылая сигналы недовольства кончиком хвоста.
Негромко перечисляя особенности независимого кошачьего характера, муж поплелся следом. Проскочив у него под ногами, я красивым прыжком взлетела на диван.
Развалившись на мягком пледе, не удержалась и заурчала от счастья. Надо же быть такой дурочкой, что ж я раньше не догадалась – обернулась бы кошкой и никакого тебе жареного лука! А то – бабу ему подавай нормальную! В степени моей адекватности, надо сказать, никто еще кроме меня самой не сомневался. Поэтому такие высказывания я принимаю близко к сердцу и трачу много времени на борьбу с проснувшимися комплексами. Вернее сказать, с чутко дремлющими. А по поводу «бабы» – кто же я, мужик, что ли?! Ну, отнимает много времени и нервов работа, ну, скребусь частенько в дверь бухгалтерии, выпрашивая внеочередной аванс (мужу каждый раз на работе почему-то за что-то «не доплачивают»). А потом несусь по магазинам, а потом волокусь по лестничным пролетам с оттянутыми сумками руками. Едва успев раздеться, зажигаю газ и водружаю на плиту кастрюли. Кормилица, одним словом! Причем, смешно сказать, дети давно улетели из гнезда, а столько хлопот посвящается исключительно семье из двух человек! Любая попытка провести спокойный вечер, без суеты и беготни из кухни в комнату и обратно, воспринимается с осуждением. Только угнездишься в кресле, прихватив вожделенную книжку, как от компьютерного стола раздается глас: «Чаю-то мне налила? Сахару сколько положила? Два кусочка?! Была б ты нормальная баба, ты бы помнила…»
Все! Прочь от домашней тирании! У меня теперь четыре лапы, пушистый, как пальмовая ветвь, хвост и создана я для неги и блаженства.
- Мусенька, кисонька моя, дай-ка я тоже прилягу. Не придавить бы тебя… - ворковал неузнаваемо преобразившийся супруг, - ах, красавица ты моя!
Вот ведь, гад, беззлобно мелькало в моей не утратившей способность соображать голове. И когда это я в последний раз слышала от него «красавица», будучи в человечьем обличье? Годы назад отсчитывать придется! Царапнуть его, что ли? Недоверчиво прижав уши, я зашипела и выпустила когти.
- Муся, Муся, ты чего это? – обеспокоился не ожидавший такой реакции муж, - обиделась, что ли? А может, ты голодная? Пойдем, киска, я тебе рыбки отварю. Или лучше молочка налить?
От таких слов наступила моя очередь впасть в ступор – разве он еще не разучился готовить? И даже сам может встать и что-то там налить или подать?! Не иначе, как с ума сошел человек! А может, он все-таки, чувствует, что я – это я? Вот до сих пор стеснялся проявлять свою заботу, а так ему легче чувства выражать.
Но в это время муж, хлопающий дверцей холодильника на кухне, вернулся к любимым ворчливым интонациям:
- Молока опять купить забыла, рыба замороженная, как камень…Ну, что за женщина, моя жена! У всех бабы, как бабы…
Вслушиваясь в знакомые слова, я сиротливо свернулась на постели клубочком. Нет, не видать мне счастья - ведь даже не беспокоится, где я, куда вдруг пропала? Только бы ворчать! Значит, не любит он меня совсем…
От жалости к себе я жалобно замяукала, отчего муж сразу прибежал обратно и стал гладить меня, нежно успокаивать и говорить такие ласковые слова, что я уж вовсе растерялась – то ли радоваться теперь, то ли продолжать печалиться. Пригревшись под его боком, я незаметно уснула. А ночью несколько раз просыпалась от того, что он беспокойно ворочался, вздыхал, вставал и уходил курить, подолгу стоя возле открытого окна…
Утро наступило как-то слишком быстро. Выгнувшись дугой, я поточила коготки об обивку диванного валика и осмотрелась вокруг. Место рядом со мной было пустым. Я спрыгнула с дивана и направилась на звуки и запахи, доносящиеся от плиты. Вытаращив глаза, я с изумлением наблюдала, как мой супруг обжаривает цыпленка, взбивает сливки и толчет грецкие орешки для вкуснейшего соуса, который он так любил готовить для меня в первые годы нашей совместной жизни. Да еще и разминает с чесночком и сметанкой авокадо. Ну, ничего себе, дела! У меня натурально потекли слюнки, и шерсть поднялась дыбом от недоброго предчувствия, что половину из этого великолепия кошки не едят. Мне что ж, теперь, голодной оставаться?!

- Мяу! Мя-а-ау!!! – отчаянно заорала я и собралась потереться о мужнины ноги в попытке обратить на себя внимание.
- Долазалась по своим вышкам! Уже нечеловечьим голосом во сне орет, - резюмировал супруг и потряс меня за плечо, - просыпайся, давай, ужин готов. Надо же умудриться весь вечер в кресле проспать! Была бы ты нормальная…
Наткнувшись на мой взгляд, заканчивать фразу он не стал. Просто взял за руку, помог подняться с кресла и повел туда, где пахло всякими вкусностями. Наверное, от резкой смены количества конечностей, я спотыкалась о собственные ноги и думала, не желая окончательно просыпаться: «Ладно, сейчас поем по-человечески. А с нашими чувствами мы разберемся позже, когда я снова стану кошкой…»